Улица Мичурина, 39

Позже. Судя по белому номеру машины, не раньше 1982.

Замечательный, уютный дом. Люблю его. Там есть дух особый, уютный. И место хорошее. Было, правда, лучше, пока новый дом напротив не построили (с банком). Так вот, у меня в этом 39-м доме подружка живёт всю жизнь. Дверь к ней видна за деревом (самое левое). Далее - длинный узкий коридор и дверь в квартиру. Но там всё переделано ещё задолго до войны. А справа - дверь к соседям. Так вот. Что она рассказывает про своё жилище: эту жилплощадь получила её бабка, когда приехала с семьёй из деревни. Была в этой квартире (2 смежных комнаты у них + странная кишка с печкой (кухня такая) + уборная + 3 весьма просторных кладовых) коммуналка. И их соседкой оказалась пожилая дама из бывших хозяев. Оказывается, целая половина (дом симметричен) этого 39-го дома принадлежала семье какого-то профессора, "имя которого утрачено". В годы уничтожения интеллигенции и уплотнения их жилищ, вся семья этого профессора куда-то сгинула, осталась только его тёща доживать в квартире в одной из комнат. Бабка моей подружки сдружилась с этой тёщей. Та была нескандальна, в быту неприхотлива, всегда была рада помочь, не мешалась под ногами большой семьи соседей. Одному богу известно, на что эта дама существовала, часто голодала. Но, несмотря ни на что, раз в неделю, мадам профессорша ходила в театр. Наряжалась как могла в поношенные и поштопанные вещи, непременно брала зонт или трость. Не смущаясь, подвязывала оторванную подошву у единственных туфель медной проволокой. Над ней смеялись. Тихо и незаметно как-то отошла в мир иной, освободив квадратные метры соседской семье (моей подруги семья которая). Естественно, вся мебель, весь скарб достался им. Вещами этими никто, конечно, не дорожил. Камин почти сразу вышел из строя и его переделали в печь (от неё и по сей день топится вся квартира). Мебель канула в небытие, ложки и вилки с вензелями имели место быть аж до конца 90-х. Тоже испарились. Некоторые незначительные мелочи есть и до сей поры. Какие-то отколотые сахарницы с облезшей позолотой, коробочки какие-то. В одной из таких симпатичных коробочек в 1916 году лежала абрикосовая пастила (ещё читаемы буквы и радуют картинки розовощёких младенцев), а теперь там хранятся всякие нитки и иголки. И, что-то мне посказывает, что, если как следует порыться в этих 3-х чуланах, то можно найти ещё предметы старины. Мелочи всякие, остатки того быта. Вряд ли что-то ценное. Но там уже много лет не ступала нога человека и меня туда тоже, конечно не пустят. Да и неудобно как-то.

№ 6
Из начертания подробной истории титулярного советника Никиты Степанова сына Квятковского, содержателя в Саратове Публичного благородного пансиона

Ноябрь 1819 г.

1819 г. ноября ""(16) дня. Исполняя предписание совета Императорского Казанского университета от 19 минувшего октября под № 1349, обязанностью поставляю себе по долгу присяги и совести начертать подробно свою историю к сведению его превосходительства, господина попечителя Казанского учебного округа и кавалера Михайлы Леонтьевича Магницкого.

Происхождение мое от благородных родителей. В памятной их записке значится, что я родился 1768 г. мая 28-го дня. Отец мой польский шляхтич(17) Степан Яковлевич, сын Квятковский, обитавший в своей оседлости в украинской Подолии близ Новомиргорода и Елизаветградской крепости. <...> Оставив мой отец Украину [в] 1766 г., и перешел с посредственным своим имуществом в Малороссию, женился в городе Полтаве на девице Акилине Павловне, дочери из фамилии Козельских, давшей потом мне жизнь. В 1769 г. отец мой скончался. [В] 1775 г. августа 5-го дня по прошению моей матери губернатор Новороссийской губернии Василий Алексеевич Чертков <...> определил меня учеником в Кременчугское казенное училище, где я обучался: российскому, немецкому, латинскому, турецкому и французскому языкам, Закону Божию, географии, истории, арифметике, геодезии, медицине, рисовать, танцевать, фехтовать, верховой езде и военной экзерциции(18) по 1 августа 1784 г. <...> При выпуске из оного училища, по изволению главного попечителя господина фельдмаршала Григория Александровича Потемкина[34], на просьбу дяди моего статского советника Якова Павловича Козельского[35], снабжен от начальства свидетельством о моем происхождении и похвальными аттестатами, причем просил я поместить в учебный аттестат мой те токмо науки, в коих находил себя сильнее, как то - российский и французский языки, арифметику, геометрию, географию, рисовальное искусство и военную экзерцицию. А прочие не включать, хотя впрочем, за успехи мои в турецком языке и хорошее поведение согласно высочайшему указу был взят в 1780 г. в свиту следовавшего в Константинополь посольства при российском посланнике Як[ове] Фед[оровиче] Болгакове(19) [36]; но по просьбе <...> гражданского губернатора Новороссийской губернии и попечителя кременчугских мужеского и девичьего училищ Николая Даниловича Языкова, из города Херсона возвращен в Кременчуг обратно. С 1784 г. августа 1-го по 15 августа 1786 г. находился при помянутом дяде моем Козельском в селе его Кривом Роге на реке Удае, от города Лубнов в восемнадцати верстах. Там я занимался перепискою: 1) сочиненного им военного "Лексикона с чертежами и рисунками всех древних и новых орудий" и 2) перепискою сочиняемой им книги в пяти частях о "Натуре вещей", также с чертежами и рисунками фигур: химических, математических, гидравлических, аэростатических и проч. Потом отвезен был помянутым дядей моим, Козельским, в Санкт-Петербург, где по представленным от меня при прошении в Генеральный от Армии штаб <...> свидетельству о моем происхождении и аттестатам, по произведенному мне экзамену в присутствии генерал-квартирмейстера[37] <...> Нефедьева, штаб и обер-офицеров определен [в] 1786 г., сентября 10-го дня, вожатым колон во 2-й класс. Тут поручен мне был чертеж военных планов и карт. В свободные же часы от службы обучал обоего пола детей, в квартире того же корпуса, сказанного генерала и прочих особ. Из Генерального штаба по указу Военной коллегии переведен лейб-гвардии в Преображенский полк фурьером[38] [в] 1787 г., октября 10-го <…> в отставку поручиком 1787 [г.], генваря 25-го. После сего определен по указу Правительствующего Сената Саратовского наместничества в бывший губернский магистрат стряпчим[39] уголовных дел [в] 1788 [г.], апреля 7-го числа. Здесь <…> исправлял прокурорскую должность, потом определен того наместничества в уездные землемеры [в] 1790 г., сентября 27-го. В губернской чертежной показал искусство чертить и тушевать в лучшем вкусе планы и межевые карты штрихом, а между тем в свободные часы от службы с самого приезда своего в Саратов по 1 мая 1792 г. занимался учением детей обоего пола в доме саратовского гражданского губернатора, генерал-поручика <...> вышепомянутого Нефедьева, ибо с началом весны того года, поступив в непосредственное распоряжение экономии директора[40] <...> отправлен для снятия на план описания и разделения лесов на лесосеки. <...> По возвращении с межи на зиму в Саратов <...> приведены были планы в надлежащий порядок всеми землемерами <...> под моим руководством. В сем же 1782 г. представлен я был в капитаны, но чина сего не получил. В 1783 г. от 17 мая прислан мне из Воронежа аттестат от господина <...> генерал-губернатора Воронежского и Саратовского(20) наместничества[41], свидетельствующий об известном ему исправлении моей должности с отличным прилежанием и успехом и о хорошем моем поведении. С наступлением весны 1793 г., июня 13-го, отправлен я был <...> для такового ж о лесах производства по Новохоперскому, Балашовскому и Аткарскому уездам, которое и было окончено к весне 1797 г., с изъявлением часто повторяемой мне от начальства признательности <...>. Вслед за тем в случившийся в Саратове пожар мая 28-го числа <...> лишился я дома и на двенадцать тысяч своего с жениным имущества. Того ж 1797 г., июля 14-го дня переименован из поручиков в губернские секретари. Того ж 1797 г., октября 26-го, вступил в саратовскую Контору опекунства иностранных штатным землемером. Того ж года декабря 31-го произведен титулярным советником. <...>. В бывший в Саратове пожар 1800 г., в августе месяце, лишился я с женою моею, также в отсутствие мое по службе, и последнего моего имущества. Наконец определен штатным секретарем той же конторы <...> [в] 1802 г., марта 31-го числа. Во время продолжения служения моего в конторе оной как землемером, так и секретарем, в послужных списках к главному начальству аттестовался способным и достойным <...>. Именным же его императорского величества высочайшим указом, данным Правительствующему Сенату в 19-й день декабря того ж 1802 г., был отставлен от службы, состоявшие в ведении моем дела сдал исправно <...> по прошению моему снабжен я от Конторы опекунства иностранных аттестатом и пашпортом <...> Из сих-то актов, большею частью составлено сие начертание моей истории[42]. Между тем с 1803 г., июня 1-го дня, был убежден моими начальниками и другими некоторыми благородными особами здешней публики, а впоследствии и собственным благом детей моих, которым кроме приличного воспитания ничего более доставить я не в силах, приступил к учению благородных детей. На каковой конец завел в собственном своем доме приватный пансион, который по настоянию и представлению директора училищ Саратовской губернии г-на Шестакова оным Императорским Казанским университетом привилегирован [в] 1812 г., сентября 23-го числа. Того ж года в октябре и ноябре месяцах находился я чиновником от дворянства Саратовского уезда при рекрутской партии для устройства и защиты поселян от обид. <...> Согласно высочайшему его императорского величества манифесту и указу, данному <...> в 30-й день августа 1814 г., препровождена ко мне <...> бронзовая медаль для ношения на Владимирской ленте в петлице. Одним словом, с 1812 г. <...> я посвятил себя совершенно на обучение юношества, поступая во всем соответственно правилам в народном просвещении, давая ежегодно публичные экзамены и доставляя учебному начальству все нужные по сему отчеты. По заслуженному мною доверию у публики никогда недостатка у меня в учениках не было, ибо и из других губерний поручали мне оных и поручают: как-то и теперь в пансионе моем находятся ученики из губерний Воронежской, Рязанской и Симбирской. Не было также недостатка и в успехах, поелику оные оказывались как при публичных испытаниях, так и при осмотре моего пансиона господами-визитаторами, профессорами Фуксом[43], Эрдманом(21) [44] и Никольским(22) [45], равно и господами адъюнктами Симоновым и Манасейном. Все они, находя в пансионе моем чистоту, порядок и успехи в учении, изъявляли свою признательность словесно, а господин профессор Эрдман в присутствии адъюнкта Симонова и директора училищ Саратовской губернии г-на Шестакова, также и всех саратовского Главного народного училища учителей, произведя строжайший ученикам экзамен, осмотрев мой пансион и войдя во все подробно, тут же сочиненным и всеми присутствовавшими подписанным журналом, объявил ученикам, учителям и в особенности мне признательность. По предложению господина профессора Эрдмана я скрепил оный журнал своеручно. К славе моего пансиона Императорский Казанский университет удостоил двоих из учеников оного принятием в студенты, а третьего вольным слушателем. Кто же именно обучался у меня с самого начала моего в сем упражнении, имею честь представить при сем именной список[46].

Никита Кветковский

Скрепа по листам: "Титулярный/ советник/, содержатель/ в Саратове/ публичного/ пансиона/ Никита Кветковский

НА РТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 987. Л. 18-21. Подлинник. Рукопись.

http://ricolor.org/history/eng/edu/pans/

Бракосочетание в Ровенской (Зельманской) церкви:

18.06.1907

Константин Кизнер, холост, 27 лет, Каменский поселянин
Евгения Квятковская, девица, 22 года, купеческая дочь г. Саратова
Родители жениха: Иосиф Кизнер и Варвара ур. Квятковски
Родители невесты: Александр Квятковский и София ур. Кернер

http://forum.vgd.ru/post/1227/26150/p1798656.htm#pp1798656

http://forum.vgd.ru/post/1227/26150/p1798486.htm#pp1798486

Ищу информацию о предках и потомках Саратовских Квятковских.

У меня в Древе пересечение с этой фамилией по ветке Кизнер-Киснер-Кисснер из Камышинского уезда Саратовской губернии, немецкие села Пфейфер (Гнилушка) и Каменка (Бер) в 1834-1900 гг.

Выставляю фото Квятковской (в замужестве Кизнер) Виктории Андреевны (1888-1967), дочери саратовского купца первой гильдии Андреаса Квятковского и Анны Квятковской (в дев. Цоттманн, родная племянница епископа Тирасполя - Франса Цоттмана). 
Муж - Кизнер (Киснер) Константин Адамович, 1877 г.р. из с.Каменка.

Добавил теги: 

Кирпичные узоры

Модерн

Ворота

Дверь

Навес

Крыльцо

Лестница

Доска фасадная

Автомобиль Москвич

Здравствуйте! Мичурина 39 - моё любимое место, на втором этаже, с окнами на улицу жили мои бабушка Анна Васильевна Дружинина и дед Иван Иванович Перов. Дом действительно старинный и красивый, с душой. С парадным входом, а также чёрным, вот к нему вела узкая и крутая деревянная лестница. Нам детям запрещалось туда ходить, а также на сушилку (это место как из страшной сказки). Бабушка учитель физики, дед - математики, а жили они всю жизнь в коммуналке, в одной из больших комнат ранее прекрасной квартиры. В середине квартиры была кухня с русской печью, её потом рабочие разобрали, да и лепнину сбили и дверь входную добротную поменяли на социалистическое г-но. Нашему семейству этот дом очень важен, тут был семейный очаг!